Морозка
Командир отряда партизан Левинсон передает Морозке, своему ординарцу, пакет с приказом отвезти его к Шалдыбе, командиру другого партизанского отряда. Так начинается произведение «Разгром». Краткое содержание по главам последовательно опишем в этой статье.
Морозке, однако, не хочется ехать, он пререкается с Левинсоном и отнекивается. Командиру, в конце концов, надоедают вечные препинания этого партизана. Он забирает у него письмо, советуя Морозке убираться прочь, так как ему не нужны баламуты. Моментально передумывает непослушный партизан, берет письмо, скорее себе, чем командиру, объясняя, что без отряда нельзя ему ехать, после чего отправляется в путь с пакетом.
Герой Морозка является шахтером уже во втором поколении. Родился он в бараке шахтеров, а уже в возрасте 12 лет стал сам «катать вагонетки». По накатанному пути шла его жизнь, как у всех. Парень этот сидел однажды в кутузке, а также служил в кавалерии, был контужен, поэтому уволен еще до революции из армии. Возвратившись домой, он женился. Как пишет Фадеев, Морозка делал все необдуманно, поскольку жизнь казалась ему немудрящей, простой, как «муромский огурец». Таков был этот герой произведения «Разгром» (Фадеев). Краткое содержание по главам еще познакомит вас с этим персонажем поближе. В 1918 году он отправился вместе с женой защищать Советы. Не удалось отстоять власть, поэтому подался наш герой в партизаны.
Морозка, заслышав выстрелы, забрался ползком на верхушку сопки и увидел оттуда, что бойцов Шалдыбы атакуют «белые», и они бегут. Разъяренный командир хлещет во все стороны палкой, но не может удержать своих людей. Было видно, как срывали некоторые из них красные бантики украдкой.
Возмущен Морозка, наблюдая все это. Он увидел среди отступающих одного хромающего парнишку. Боец упал, но товарищи его побежали дальше. Не мог видеть этого Морозка. Он подозвал своего коня, вскочил на него и отправился к упавшему бойцу. Свистели пули вокруг. Морозка заставил лечь своего коня, положил раненого поперек крупа и поскакал вместе с ним в свой отряд.
Александр Фадеев — Разгром
Александр Фадеев
Разгром
I. Морозка
Бренча по ступенькам избитой японской шашкой, Левинсон вышел во двор. С полей тянуло гречишным медом. В жаркой бело-розовой пене плавало над головой июльское солнце.
Ординарец Морозка, отгоняя плетью осатаневших цесарок, сушил на брезенте овес.
— Свезешь в отряд Шалдыбы, — сказал Левинсон, протягивая пакет. — На словах передай… впрочем, не надо — там все написано.
Морозка недовольно отвернул голову, заиграл плеткой — ехать не хотелось. Надоели скучные казенные разъезды, никому не нужные пакеты, а больше всего — нездешние глаза Левин-сона; глубокие и большие, как озера, они вбирали Морозку вместе с сапогами и видели в нем многое такое, что, может быть, и самому Морозке неведомо.
«Жулик», — подумал ординарец, обидчиво хлопая веками.
— Чего же ты стоишь? — рассердился Левинсон.
— Да что, товарищ командир, как куда ехать, счас же Морозку. Будто никого другого и в отряде нет…
Морозка нарочно сказал «товарищ командир», чтобы вышло официальной: обычно называл просто по фамилии.
— Может быть, мне самому съездить, а? — спросил Левин-сон едко.
— Зачем самому? Народу сколько угодно… Левинсон сунул пакет в карман с решительным видом человека, исчерпавшего все мирные возможности.
— Иди сдай оружие начхозу, — сказал он с убийственным спокойствием, — и можешь убираться на все четыре стороны. Мне баламутов не надо…
Ласковый ветер с реки трепал непослушные Морозкины кудри. В обомлевших полынях у амбара ковали раскаленный воздух неутомимые кузнечики.
— Обожди, — сказал Морозка угрюмо. — Давай письмо. Когда прятал за пазуху, не столько Левинсону, сколько себе пояснил:
— Уйтить из отряда мне никак невозможно, а винтовку сдать — тем паче. — Он сдвинул на затылок пыльную фуражку и сочным, внезапно повеселевшим голосом докончил: — Потому не из-за твоих расчудесных глаз, дружище мой Левинсон, кашицу мы заварили!.. По-простому тебе скажу, по-шахтерски!..
— То-то и есть, — засмеялся командир, — а сначала кобенился… балда!..
Морозка притянул Левинсона за пуговицу и таинственным шепотом сказал:
— Я, брат, уже совсем к Варюхе в лазарет снарядился, а ты тут со своим пакетом. Выходит, ты самая балда и есть…
Он лукаво мигнул зелено-карим глазом и фыркнул, и в смехе его — даже теперь, когда он говорил о жене, — скользили въевшиеся с годами, как плесень, похабные нотки.
— Тимоша! — крикнул Левинсон осоловелому парнишке на крыльце. — Иди овес покарауль: Морозка уезжает.
У конюшен, оседлав перевернутое корыто, подрывник Гончаренко чинил кожаные вьюки. У него была непокрытая, опаленная солнцем голова и темная рыжеющая борода, плотно скатанная, как войлок. Склонив кремневое лицо к вьюкам, он размашисто совал иглой, будто вилами. Могучие лопатки ходили под холстом жерновами.
— Ты что, опять в отъезд? — спросил подрывник.
— Так точно, ваше подрывательское степенство!.. Морозка вытянулся в струнку и отдал честь, приставив ладонь к неподобающему месту.
— Вольно, — снисходительно сказал Гончаренко, — сам таким дураком был. По какому делу посылают?
— А так, по плевому; промяться командир велел. А то, говорит, ты тут еще детей нарожаешь.
— Дурак… — пробурчал подрывник, откусывая дратву, — трепло сучанское.
Морозка вывел из пуни лошадь. Гривастый жеребчик настороженно прядал ушами. Был он крепок, мохнат, рысист, походил на хозяина: такие же ясные, зелено-карие глаза, так же приземист и кривоног, так же простовато-хитер и блудлив.
— Мишка-а… у-у… Сатана-а… — любовно ворчал Морозка, затягивая подпругу. — Мишка… у-у… божья скотинка…
— Ежли прикинуть, кто из вас умнее, — серьезно сказал подрывник, — так не тебе на Мишке ездить, а Мишке на тебе, ей-богу.
Морозка рысью выехал за поскотину.
Заросшая проселочная дорога жалась к реке. Залитые солнцем, стлались за рекой гречаные и пшеничные нивы. В теплой пелене качались синие шапки Сихотэ-Алиньского хребта.
Морозка был шахтер во втором поколении. Дед его — обиженный своим богом и людьми сучанский дед — еще пахал землю; отец променял чернозем на уголь.
Морозка родился в темном бараке, у шахты № 2, когда сиплый гудок звал на работу утреннюю смену.
— Сын?.. — переспросил отец, когда рудничный врач вышел из каморки и сказал ему, что родился именно сын, а не кто другой.
— Значит, четвертый… — подытожил отец покорно. — Веселая жизнь…
Потом он напялил измазанный углем брезентовый пиджак и ушел на работу.
В двенадцать лет Морозка научился вставать по гудку, катать вагонетки, говорить ненужные, больше матерные слова и пить водку. Кабаков на Сучанском руднике было не меньше, чем копров.
В ста саженях от шахты кончалась падь и начинались сопки. Оттуда строго смотрели на поселок обомшелые кондовые ели. Седыми, туманными утрами таежные изюбры старались перекричать гудки. В синие пролеты хребтов, через крутые перевалы, по нескончаемым рельсам ползли день за днем груженные углем дековильки на станцию Кангауз. На гребнях черные от мазута барабаны, дрожа от неустанного напряжения, наматывали скользкие тросы. У подножий перевалов, где в душистую хвою непрошенно затесались каменные постройки, работали неизвестно для кого люди, разноголосо свистели «кукушки», гудели электрические подъемники.
Жизнь действительно была веселой.
В этой жизни Морозка не искал новых дорог, а шел старыми, уже выверенными тропами. Когда пришло время, купил сатиновую рубаху, хромовые, бутылками, сапоги и стал ходить по праздникам на село в долину. Там с другими ребятами играл на гармошке, дрался с парнями, пел срамные песни и «портил» деревенских девок.
На обратном пути «шахтерские» крали на баштанах арбузы, кругленькие муромские огурцы и купались в быстрой горной речушке. Их зычные, веселые голоса будоражили тайгу, ущербный месяц с завистью смотрел из-за утеса, над рекой плавала теплая ночная сырость.
Когда пришло время, Морозку посадили в затхлый, пропахнувший онучами и клопами полицейский участок. Это случилось в разгар апрельской стачки, когда подземная вода, мутная, как слезы ослепших рудничных лошадей, день и ночь сочилась по шахтным стволам и никто ее не выкачивал.
Его посадили не за какие-нибудь выдающиеся подвиги, а просто за болтливость: надеялись пристращать и выведать о зачинщиках. Сидя в вонючей камере вместе с майхинскими спиртоносами, Морозка рассказал им несметное число похабных анекдотов, но зачинщиков не выдал.
Когда пришло время, уехал на фронт — попал в кавалерию. Там научился презрительно, как все кавалеристы, смотреть на «пешую кобылку», шесть раз был ранен, два раза контужен и уволился по чистой еще до революции.
А вернувшись домой, пропьянствовал недели две и женился на доброй гулящей и бесплодной откатчице из шахты № 1. Он все делал необдуманно: жизнь казалась ему простой, немудрящей, как кругленький муромский огурец с сучанских баштанов.
Может быть, потому, забрав с собой жену, ушел он в восемнадцатом году защищать Советы.
Как бы то ни было, но с той поры вход на рудник был ему заказан: Советы отстоять не удалось, а новая власть не очень-то уважала таких ребят.
Мишка сердито цокал коваными копытцами; оранжевые пауты назойливо жужжали над ухом, путались в мохнатой шерсти, искусывая до крови.
Морозка выехал на Свиягинский боевой участок. За ярко-зеленым ореховым холмом невидимо притаилась Крыловка; там стоял отряд Шалдыбы.
— В-з-з… в-з-з… — жарко пели неугомонные пауты. Странный, лопающийся звук трахнул и прокатился за холмом. За ним — другой, третий… Будто сорвавшийся с цепи зверь ломал на стреме колючий кустарник.
— Обожди, — сказал Морозка чуть слышно, натянув поводья. Мишка послушно оцепенел, подавшись вперед мускулистым корпусом.
— Слышишь?.. Стреляют!.. — выпрямляясь, возбужденно забормотал ординарец. — Стреляют!.. Да?..
— Та-та-та… — залился за холмом пулемет, сшивая огненными нитками оглушительное уханье бердан, округло четкий плач японских карабинов.
— В карьер!.. — закричал Морозка тугим взволнованным голосом.
Носки привычно впились в стремена, дрогнувшие пальцы расстегнули кобуру, а Мишка уже рвался на вершину через хлопающий кустарник.
Не выезжая на гребень, Морозка осадил лошадь.
— Обожди здесь, — сказал, соскакивая на землю и забрасывая повод на лук седла: Мишка — верный раб — не нуждался в привязи.
Морозка ползком взобрался на вершину. Справа, миновав Крыловку, правильными цепочками, разученно, как на параде, бежали маленькие одинаковые фигурки с желто-зелеными околышами на фуражках. Слева, в панике, расстроенными кучками метались по златоколосому ячменю люди, на бегу отстреливаясь из берданок. Разъяренный Шалдыба (Морозка узнал его по вороному коню и островерхой барсучьей папахе) хлестал плеткой во все стороны и не мог удержать людей. Видно было, как некоторые срывали украдкой красные бантики.
Мечик
Опишем события второй главы, ее краткое содержание. «Разгром» Фадеев продолжает следующим образом.
Сразу же не понравился спасенный Морозке. Автор пишет, что этот герой не жаловал «чистеньких людей», поскольку по его опыту они были никчемные, непостоянные, которым не следовало верить. Распорядился Левинсон отвезти этого юношу в лазарет. У него в кармане нашлись документы, из которых стало известно, что зовут его Павел Мечик. С этим героем вы познакомитесь поближе, если прочитаете текст произведения «Разгром». Краткое содержание по главам, представленное нами, также опишет этого персонажа в дальнейшем более детально. В то время сам он находился уже без сознания.
Очнулся Мечик только тогда, когда его везли в лазарет, а затем до утра спал. Проснувшись, увидел он врача Сташинского и Варю, сестру с серыми глазами и пушистыми золотисто-русыми косами. Мечику при перевязке было больно, однако он не кричал, потому что чувствовал присутствие этой девушки.
Еще три недели назад этот герой шагал радостно по тайге в партизанский отряд с путевкой в сапоге. Но вот из кустов неожиданно выскочили люди, которые подозрительно отнеслись к этому персонажу. По малограмотности они, не разобравшись в его документах, избили сначала, а потом приняли в свой отряд. Это были жесткие, грязные, грубые люди, которые дрались и ругались из-за малейшего пустяка, издевались над Павлом. Однако они были «живые люди», а не книжные. Мечик, лежа в госпитале, вспоминал пережитые события, ему было жаль искреннего и хорошего чувства, с которым он направлялся в отряд. Принимал этот герой с особой благодарностью заботу о себе. Мало было раненых. Из тяжелых — лишь двое: Мечик и Фролов. Часто беседовал с Павлом старик Пика. Приходила изредка и «миловидная сестра», которая обстирывала и обшивала весь госпиталь. Однако к Мечику это девушка относилась особенно заботливо и нежно. Пика про нее сказал, что она «блудливая», так как ее муж, Морозка, находится в отряде, а она тем временем блудит. Поинтересовался Мечик, почему эта сестра такая? На это ответил Пика, что просто не может отказать никому.
Глава VIII. Первый ход
Дорога бежала навстречу, как бесконечная упругая лента, ветви больно хлестали Морозку по лицу, а он все гнал и гнал очумевшего жеребца, полный неистовой злобы, обиды, мщения. Отдельные моменты нелепого разговора с Мечиком — один хлеще другого — вновь и вновь рождались в разгоряченном мозгу, и все же Морозке казалось, что он недостаточно крепко выразил свое презрение к подобным людям. Он мог бы, например, напомнить Мечику, как тот жадными руками цеплялся за него на ячменном поле, как в обезумевших его глазах бился комнатный страх за свою маленькую жизнь. Он мог бы жестоко высмеять любовь Мечика к кудрявой барышне, портрет которой, может, еще хранится у него в кармане пиджака, возле сердца, и надарить эту красивую, чистенькую барышню самыми паскудными именами… Тут он вспомнил, что Мечик ведь «спутался» с его женой и навряд ли оскорбится теперь за чистенькую барышню, и вместо злорадного торжества над унижением противника Морозка снова чувствовал свою непоправимую обиду. … Мишка, разобиженный вконец несправедливостью хозяина, бежал до тех пор, пока в натруженных губах не ослабели удила; тогда он замедлил ход и, не слыша новых понуканий, пошел показно-быстрым шагом, совсем как человек, оскорбленный, но не теряющий собственного достоинства. Он не обращал внимания даже на соек, — они слишком много кричали в этот вечер, но, как всегда, попусту, и больше обычного казались ему суетливыми и глупыми. Тайга расступилась вечерней березовой опушкой, и в рдяные ее просветы, прямо в лицо, било солнце. Здесь было уютно, прозрачно, весело, — так непохоже на соечью людскую суету. Гнев Морозки остыл. Обидные слова, которые он сказал или хотел сказать Мечику, давно утратили мстительно-яркое оперение, предстали во всей своей общипанной неприглядности: они были ненужно-крикливы и легковесны. Он сожалел уже, что связался с Мечиком — не «выдержал марку» до конца. Он чувствовал теперь, что Варя вовсе не так безразлична ему, как это казалось раньше, и вместе с тем твердо знал, что никогда уже не вернется к ней. И оттого, что Варя была наиболее близким человеком, который связывал его с прежней жизнью на руднике, когда он жил, «как все», когда все казалось ему простым и ясным, — теперь, расставшись с ней, он испытывал такое чувство, точно эта большая и цельная полоса его жизни завершилась, а новая еще не началась. Солнце заглядывало Морозке под козырек — оно еще стояло над хребтом бесстрастным, немигающим глазом, но поля вокруг были тревожно-безлюдны.
Шестое чувство
Третья глава произведения называется «Шестое чувство». Опишем ее краткое содержание. «Разгром» рассказывает нам о следующем. Почти сердито о Мечике думал Морозка: зачем подобные люди идут «на все готовое» к партизанам. Хотя это было несправедливо, ведь предстоял «крестный путь». Морозка, проезжая мимо баштана, слез с коня и набирал дыни в мешок, пока его не увидел хозяин. Погрозился Рябец Хома Егорович найти управу на него. Он не мог поверить, что Морозка, которого он одевал и кормил, обкрадывает его.
Беседовал Левинсон с возвратившимся разведчиком, который доложил, что сильно потрепали японские войска отряд Шалдыбы. Пришел в это время Бакланов, который был заместителем Левинсона, приведя с собой Рябца, который рассказал пространно о поступке Морозки. Партизан, которого затем вызвали, не отрицал ничего. Он лишь отказался сдать оружие, посчитав это очень строгим наказанием.
III. Шестое чувство
Морозка размышляет: зачем такие люди «идут до нас, на готовенькое…». И жизнь становится хитрей, старые тропы зарастают, приходится самому выбирать дорогу. По пути он проезжает баштан и набирает в мешок дыни, но тут же оказывается пойман председателем Хомой Рябцом.
Левинсон допрашивает разведчика и узнает следующее: японский штаб стоит в Яковлевке, отряд Шалдыбы разгромлен и отступил на корейские хутора, а половина ребят разбежалась. Командир отряда сопоставляет новые данные и чувствует неладное. Он приходит к печальному выводу, что отряд могут разгромить более организованные японцы, необходимо приготовиться к возможному нападению. Приходит Рябец, жалуется на Морозку и показывает его мешок, как доказательство воровства. Чтобы осудить бойца, Левинсон созывает сельский сход вместе с отрядом. Наедине командир просит председателя собрать по деревне хлеба и насушить сухарей, отдает приказ хорошо кормить коней. Они вскоре могут пригодиться.
Мужики и «угольное племя»
Левинсон отправился на собрание, желая проверить опасения, рассчитывая услышать слухи, разговоры мужиков. Он улавливал тревожные нотки, понимал, что следует затаиться, уходить в тайгу. Пришли шахтеры. Левинсон приветствовал рослого забойщика Дубова.
Рябец уже считал историю эту хлопотной и никчемной. Все недоумевали, зачем понадобилось воровать — ведь любой дал бы дыни Морозке, если бы тот попросил. Партизана вывели вперед, спросили, зачем он сделал это. Морозка ответил, что по привычке, необдуманно, и дал слово, что подобное не повторится никогда. Левинсон предложил ему помогать хозяевам в свободное время. Остались довольны крестьяне таким предложением.
II. Мечик
Морозке не понравился парень, которого спас. Он считает таких людей непостоянными и никчемными. Раненый не проявляет мужества даже во время перевязки. Из его документов выясняется, что это Павел Мечик. Боец лежит без памяти, и командир решает отправить его в госпиталь.
Очнулся Мечик на койке в таежной тиши. У него три дырки в теле и царапина на голове. Три недели назад парню хотелось борьбы и движения, а люди в сопках представлялись героями. А еще ему вспоминалась городская девушка в светлых кудряшках. Но все оказалось иначе – люди были не книжные, а настоящие, живые. Они ругались матом, крали друг у друга патроны, насмехались над городским парнем.
«Милосердная сестра» обшивала и обмывала весь лазарет. Это была Варька, жена Морозки. Ласковая со всеми, она никому не могла отказать в разговоре. Мечик тоже просит посидеть с ним, показывает фото городской девушки. Но тут появляется Морозка и обзывает девушку с фото «курвой». Супруги уходят в тайгу, а Мечик разрывает фото.
Враги
Отправил Сташинскому письмо командир, в котором писал, что следует разгружать постепенно лазарет.
Люди с этого времени начали расходиться по деревням. Остались из раненых лишь Пика, Мечик и Фролов. Пика не болел ничем, просто он у госпиталя прижился. Мечик хотел стать дельным и уверенным бойцом, чтобы по возвращении в город никто не узнал его прежнего.
VII. Враги
Сташинскому приказано разгружать лазарет. Люди расходятся по деревням, остаются тяжелораненые Фролов и Мечик. У Павла дела идут на поправку, наступил перелом болезни, раны быстро заживают.
Приезжает Морозка с новым письмом. Он хочет побыть наедине с женой, но Варя встречает его очень холодно. Муж ревнует ее к Мечику и замахивается на супругу плеткой, однако та не боится. Морозка отпускает Варю и желает ей стать барыней. Мечик понимает, что у супругов «ничего не вышло», и причиной этому – он. Морозка смотрит на соперника тяжелым, мутным от ненависти взглядом. Павел чувствует себя виновным, ведь Морозка спас ему жизнь. Ординарец упрекает Мечика в том, что тот «забыл, как я его из полымя вытащил» и быстро уезжает.
Начало разгрома
Левинсон в глухом месте почти полностью потерял связь с другими отрядами. Он решил сделать вылазку. Напал на товарняк отряд Дубова, раздали партизанам сухари, шашки, патроны, шинели. В разведку вскоре отправились Бакланов и Мечик. В селе им встретились четыре японских солдата. Они их убили всех, кроме одного, который убежал. Выезжая из хутора, они увидели, что основные силы японцев выходят оттуда.
Отряд наутро был атакован. Мы лишь упомянем об этом, описывая краткое содержание. Разгром потерпели партизаны, они отступили. Мечик лишь в тайге пришел в себя от испуга.
Х. Начало разгрома
Морозка, повстречав Мечика, больше не ощутил прежней злобы и ненависти. От безделья он тоскует и борется сам с собой, чтобы не запить. Левинсон связался с железной дорогой и решается на вылазку. Ему необходимо обеспечить отряд теплой одеждой и патронами. Взвод Дубова успешно возвращается с добычей. Бойцам раздают шинели, патроны, шашки, сухари.
Японские лазутчики шарят по всем направлениям. Командир отправляет Бакланова в разведку. Левинсон предлагает взять с собой Мечика, чтобы испытать парня в серьезном деле. Бакланов в пути ругает бойца за то, что кобыла «опаршивела», седло надето неверно. Вскоре Мечик уверовал, что командир – смелый и сильный человек, гораздо лучше и умней его. Бакланов узнает, что Мечик окончил гимназию, и рассказывает Павлу, что сам, к сожалению, не успел окончить ремесленное училище.
В селе разведчики натыкаются на японских солдат и убивают их. Бакланов влезает на дерево, с которого видит конницу и пехоту неприятеля. Возвращаются бойцы в отряд глубокой ночью.
Левинсон выставляет усиленную охрану. Мечик ощущает в себе полную опустошенность, во сне Варя просит его не бояться. На рассвете отряд поднят по тревоге – японцы идут в наступление. Враги выстраиваются цепями, бойцы отстреливаются и начинают отступать. Густо и злобно свистят пули. Отряд уходит в тайгу, где темно и тихо.
Страда
Левинсон сделал за лошадь Мечику внушение. Отряд испытывал недостаток фуража и продуктов. Левинсону приходилось приказывать угонять коров, обворовывать крестьянские огороды и поля. Стырин сообщил, что за его поимку назначена плата в 500 рублей. Левинсон усмехнулся — «дешевка». У корейцев оставалась только одна свинья на зиму. Командир приказал ее убить, чтобы накормить партизан. Осуждал Мечик Левинсона, но все же ел свинью, так как был голоден. Отряд, наконец, с боями пробился в госпиталь, где были заготовлены продукты. Мечик случайно подслушал разговор Сташинского и Левинсона, из которого понял, что они намерены убить Фролова. Он побежал в барак, пытаясь этому помешать, но его прогнал Сташинский.
Груз
Мечик стоит в дозоре. Он думает, как бы ему уйти из отряда Левинсона. Скучная и однообразная жизнь в городе кажется ему сейчас идеальной. Павел вдруг высказывает все, что думает, Левинсону, говоря о том, что партизанам не важно, кому служить, главное — это «набить брюхо». Левинсон возражает, убеждая Павла, что тому некуда идти, его убьют. С сожалением он думает о таких, как Мечик, — слабых, безвольных, ленивых. Проблемы характера раскрывает произведение «Разгром». Краткое содержание, к сожалению, не может передать всех особенностей внутреннего мира персонажей.
XIII. Груз
Мечик в дозоре размышляет о том, как бы ему покинуть отряд Левинсона. Он уже точно понял, что полевая жизнь ему не по душе. Конечно, жизнь в городе – скучная и однообразная, но она гораздо лучше и безопаснее. Мечик не силен духом, он готов признаться в этом самому себе.
Павел решается высказать Левинсону то, что давно накипело. Он считает, что партизаны могут служить кому угодно. Лишь бы их хорошо кормили. Командир, естественно, возражает. Он старается убедить Павла, что тому очень опасно уходить из отряда. Если Мечик это сделает, высока вероятность, что его убьют. Левинсон с раздражением и сожалением думает о таких людях, как Павел. Они – слабые, безвольные, ленивые, в любую минуту могут предать. Но все-таки командир не теряет надежды, что Павел может измениться.
Разведка Метелицы
Командир отправил в разведку Метелицу, сказав ночью вернуться. Но деревня оказалась дальше, чем предполагали. Ночью Метелица увидел костер пастуха. Тот сообщил ему, что в селе находится множество казаков, которые убили брата и родителей, сожгли дом. Метелица отправился туда. Он знал со слов парнишки, что в поповском доме разместился начальник. Он хотел подслушать, но ему не удалось — Метелицу схватили и избили.
Три смерти
Следующие события описывает в пятнадцатой главе произведения «Разгром» Фадеев. Краткое содержание их опишем в одном абзаце.
Партизан попробовал сбежать, но это не удалось. На допросе он не отвечал на задаваемые вопросы. Тогда у жителей стали спрашивать, знает ли кто-нибудь его. Пастушок ответил, что впервые видит. Один мужик сказал, что он привел коня (которого подарил мальчику этот партизан). Парнишку схватили, но на офицера налетел Метелица. В него выстрелили. Левинсон увидел казаков. Отряд расправился с ними. Партизан в селе накормили.
XV. Три смерти
Метелица попытался сбежать из плена, но ему это не удалось. Бойца допросили, ни на один вопрос он не ответил. Тогда казаки стали спрашивать у местных жителей: знает кто-нибудь этого человека? Привели и пастушка, который не выдал Метелицу. Но один мужик сказал, что этот парень привел утром в село коня, которого ему подарил пленный. Начальник эскадрона приказал схватить пастушка, Метелица бросился его защищать. Он вцепился начальнику эскадрона в горло и старался того задушить. Противник отчаянно сопротивлялся, однако его силы были уже на исходе. В этот момент на помощь своему начальнику подоспели несколько казаков и выстрелили в Метелицу.
Вскоре отряд Левинсона обнаружил казаков и в бою расправился с ними.
Девятнадцать
Казаки на мосту устроили засаду. Мечик ехал по лесу спокойно, но вдруг наткнулся на казаков. Тогда он побежал к оврагу, а они за ним гнались. Морозка думал лишь об отдыхе. Он понял, что Мечик сбежал. Павел мучился из-за своего предательства. Он достал пистолет, но понял, что не убьет себя, так как любит именно себя самого больше всего на свете. Он решил идти в город.
Так заканчивается произведение «Разгром». Краткое содержание, конечно, не охватывает всех событий. Тем более что произведение довольно объемное. «Разгром», краткое содержание которого вы только что прочитали, — это отражение опыта самого Фадеева. Он участвовал в боях до 1921 года на Дальнем Востоке. Этот опыт послужил толчком к написанию романа «Разгром».
Краткое содержание «брифли» описывает события менее детально, не делит их на главы. Поэтому мы и решили написать эту статью, чтобы поближе познакомить читателя с данным произведением. Однако и нашим описанием не исчерпывается произведение, которое создал Александр Фадеев («Разгром»). Краткое содержание — это лишь основная информация. Как известно, пересказать можно лишь фабулу, но не сюжет. Лев Толстой говорил о том, что если бы его попросили пересказать «Войну и мир», он прочел бы целиком свое произведение. Так и роман Фадеева «Разгром». Краткое содержание не передает атмосферы, авторского стиля, не формирует впечатления о романе. Для того чтобы иметь полное представление о нем, стоит прочитать произведение целиком.
