Революция глазами Пастернака (По роману «Доктор Живаго»)
1. Предчувствие грядущих перемен. 2. Личная и планетарная революция. 3. Результаты и итоги стихийных процессов.
Сейчас в наше время неоднозначно оценивается как и сама революция 1917 г., так и ее итоги. Старшее поколение считает положительными ее заслуги. Люди среднего возраста относятся к этому событию по-разному. А мы, молодые, порой не знаем чему верить, а чему нет. Как же писатель более близкий тому времени оценивал эти события? Борис Пастернак отчасти отразил свой взгляд на революцию его романе «Доктор Живаго». Глазами главного героя нам показано восприятие писателем революции. Еще до начала всех событий Юрий Живаго предчувствует будущие кардинальные изменения. Но не все в его окружении с этим согласны. Так, он говорит с Ларой в Мелюзееве об грядущих переменах: «Скоро тут произойдет невообразимая свалка. Предотвратить ее не в наших силах». Лара ему не верит, она не чувствует этих новых веяний времени: «Ничего не будет. Вы преувеличиваете». Живаго словно окрылен грядущими изменениями и, как любой человек, надеется на светлое будущее, а главное свободу: «И мы с вами живем в эти дни!.. Подумайте: со всей России сорвало крышу, и мы со всем народом очутились под открытым небом > — Свобода!» Эта неожиданная свобода открывает человеку новые горизонты. Он теперь может сам строить свою судьбу. Постепенно, по ходу романа мы понимаем, что Живаго смотрит на революцию не в частном, а в общем, можно сказать, в планетарном масштабе. «Вчера я ночью митинг наблюдал. Поразительное зрелище, — говорит он Ларе. — Сдвинулась Русь матушка, не стоится ей на месте, ходит не находится, говорит. Сошлись и собеседуются звезды и деревья, философствуют ночные цветы и митингуют каменные здания». Все это стало возможно благодаря революции, задел для которой создала война. Революция, наконец, вырвалась из оков, которые ее сдерживали.
Но не только как общественный переворот предстает революция на страницах произведения. Писатель очень четко отмечает, что она происходит и внутри каждого человека. «Можно было бы сказать, — предполагает Живаго, — с каждым случилось по две революции, одна своя личная, а другая общая». Но пока в предвестии перемен Живаго хочет лишь слиться с тем, что происходит: «Так хочется быть частью общего одушевления». Эти новые веяния и закрутившийся круговорот жизни снова и снова возникают в мыслях Юрия Живаго. «Верность революции и восхищение ею» все больше овладевали им. Но со временем эта увлекающая машина времени начала нависать над героем как что-то неотвратимое. «Он считал себя и свою среду обреченными. Предстояли испытания, может быть даже гибель». Это все больше развертывающееся стихийное событие становится уже не привлекательным, а опасным по своим масштабам кардинальных изменений. Это уже пугает Юрия Живаго и он ищет спасения в работе и семье. Однако мысленно он все равно возвращается к этому и осознавал собственную ничтожность в стихийном мире: «Он понимал, что он пигмей перед чудовищной махиной будущего». Человеку остается только наблюдать за тем, что происходит вокруг него и не вмешиваться. Восхищение революцией у Юрия Живаго пока остается, хотя он уже не чувствует себя способным вмешиваться в ход событий. О ней теперь говорит герой как о чем-то идущем параллельно: «Какая великолепная хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы! Простой, без обиняков, приговор вековой несправедливости, привыкшей, чтобы ей кланялись, расшаркивались перед ней и приседали». Такое восхищение у писателя окрашивается еще тучей снежинок. Это совпадение природного (снегопад, вьюга) и человеческого (революция) действий говорит об их вихревом начале. Это все еще потрясает воображения Юрия Живаго, но уже звучат настораживающие нотки: приговор, как известно, обжалованию не подлежит. Когда, наконец, Юрий Живаго сталкивается с результатами этих стихийных процессов, они отнюдь не воодушевляют его и не вызывают восхищение. «Доктор вспомнил недавно минувшую осень, расстрел мятежников, детоубийство и женоубийство Палых, кровавую колошматину и человекоубоину, которой не предвиделось конца. Изуверство белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножали». Здесь трудно судить, кому отдает предпочтение писатель. Лучше сказать, что он пытается объективно оценивать сложившееся положение. Все больше становится понятно, что цель не оправдывает средства ни со стороны белых, ни со стороны красных. Кровь пролитая обеими сторонами, не имеет и не будет иметь оправданий. Юрий, побывав на войне, только в лагере Ливерия столкнулся с таким бессмысленным кровопролитием: «От крови тошнило, она подступала к горлу и бросалась в голову, ею заплывали глаза». Жизненный путь Живаго пересекается еще с одним главным героем романа — Стрельниковым. Он старается убедить доктора, что тот никогда не поймет причины таких глобальных изменений: «Вам этого не понять. Вы росли по-другому. Грязь, теснота, нищета, поругание человека в труженике, поругание женщины. Была смеющаяся, безнаказанная наглость разврата, маменькиных сынков, студентов белоподкладочников и купчиков». Живаго оказался способен только констатировать исторические факты и исправлять последствия (лечить раненых). Сам же ход истории ему не подвластен. Живаго не может изменить «выдох» большого количества народа. Все это выше его способностей. Махина глобальных перемен не будет концентрироваться на маленьком человеке. Именно так Пастернак видит революцию в своем романе. Он четко описывает проявления беспомощности человека перед стихией, что врывается в жизнь каждого. Эта стихия в результате не щадит ни белых, ни красных. Ее «жертвами» становятся почти все герои произведения. Этот вихрь революции засасывает и не предлагает выхода из этого заколдованного круга. И здесь, кажется, не очень важно на чьей ты стороне. Главное, не потерять собственное «я» в водовороте истории. Жизнь сама потом все расставит по своим местам. Но этот стихийный процесс долго не будет давать покоя. И нельзя поэтому давать четкого ответа на вопрос: за или против революции Пастернак. В романе он выступает как художник, правдоподобно описавший реалии того времени.
Сочинение Взгляд на революцию и гражданскую войну в романе Б. Пастернака «Доктор Живаго»
При написании романа «Доктор Живаго» Пастернаку, в первую очередь, хотелось передать эпоху того времени, события, свидетелем и описателем которых он являлся. В романе писатель выражает свой необычный, отличающийся от других, взгляд на мир, на происходящее. Перед нами развертывается жизненная история сравнительно небольшого круга лиц, судьбы которых оказываются прямо связаны с историческими событиями. Содержание романа – это духовная история самого Бориса Пастернака, представленная как история жизни другого лица, доктора Юрия Живаго. При этом в несколько лет, прожитых доктором Живаго в разгар революции, Пастернак вмещает свой жизненный и духовный опыт за гораздо больший срок, чуть ли не за все послеоктябрьское время. В переживаниях, раздумьях, страданиях героя романа отразился очень широкий круг обстоятельств. Писателю важно не столько изобразить самую жизнь героя, сколько выразить его отношение к революции, его отношения с революцией. Живаго – это личность, как бы созданная для того, чтобы воспринимать эпоху, нисколько в нее не вмешиваясь. В романе главная действующая сила — стихия революции. Сам же главный герой никак не влияет и не пытается влиять на нее, не вмешивается в ход событий, он служит тем, к кому попадает. Однажды, в бою с белыми, он даже берет винтовку и против собственной воли стреляет в атакующих, восхищающих его своею храбростью юношей. Его отталкивает жестокость разгулявшейся красной партизанщины, отталкивает и жестокость белых, и равнодушие новой власти к культуре. Пастернак, а вместе с ним и его герой, принимают жизнь и историю такими, какие они есть. Писатель считал, что «истории никто не делает, ее не видно, как нельзя увидать, как трава растет». Войны, революции, цари, Робеспьеры – это ее органические возбудители, ее бродильные дрожжи. Революции производят «люди действенные, односторонние фанатики». События Октябрьской революции воспринимаются писателем как нечто независимое от воли человека, подобно явлениям природы. Он их чувствует, слышит, но не осмысливает логически, они для него как природная данность. Пастернак хотел показать всепоглощающую масштабность революции. Он считал, что надо заставить заговорить саму жизнь, в которой естественно сплетаются запахи природы и ужасы войны. Чтобы понять отношение Пастернака к историческим событиям, надо привести одну сцену из романа. Купив у мальчишки-газетчика экстренный выпуск с правительственным сообщением из Петрограда об образовании Совета Народных Комиссаров, установлении в России советской власти и ведении в ней диктатуры пролетариата, главный герой, Юрий Живаго, возвращается домой. Греясь у печурки, он протягивает газету тестю: «Видали? Полюбуйтесь. Прочтите». Не вставая с корточек, вороша угли, Юрий Андреевич громко разговаривает с собой: «Какая великолепная хирургия!.. Откровение ахнуто в самую гущу продолжающейся обыденщины, без внимания к ее ходу». Эти слова в романе едва ли не самые важные для понимания Пастернаком революции. Во-первых, они принадлежат Живаго, а, следовательно, выражают мысль самого писателя. Во-вторых, они прямо посвящены событиям Октябрьской революции. В-третьих, объясняют отношение передовой интеллигенции к революции. Доктор Живаго принимает историю как данность, просто включая или не включая явления действительности в орбиту своей жизни. Вот как рассуждает Юрий о войне: «Война была искусственным перерывом жизни, точно существование можно на время отсрочить (какая бессмыслица!). Революция вырвалась против воли, как слишком долго задержанный воздух. Каждый ожил, переродился, у всех превращения, перевороты. Можно было бы сказать: с каждым случилось по две революции, одна своя, личная, а другая общая. Мне кажется, социализм – это море, в котором должны ручьями влиться все эти свои, отдельные революции, море жизни, море самобытности». Революция – это и есть откровение, и она не подлежит обычной оценке. Ее нельзя избежать, ее события нельзя изменить. Человек, оказавшийся в ее сетях, становится безвольным. Он видит, участвует в революционных событиях, но участвует только как песчинка, мало что может изменить в ее ходе. Нейтральность Живаго в гражданской войне объясняется тем, что он военврач, то есть нейтрален по международным конвенциям. По мнению Пастернака, именно в войну даже угрозы смерти «были благом по сравнению с бесчеловечным владычеством выдумки и несли облегчение, потому что ограничивали колдовскую силу мертвой буквы». Пастернак вместе с Юрием Живаго видит погибших в борьбе и погибающих без вины, разбросанные семьи, разбитые судьбы, тяжкие материальные лишения и разрушение нравственных норм. И автор, и Живаго воспринимают революцию не просто как совершившийся факт, но видят величие происходящего, сознают его справедливость. Главное заключается в том, что Пастернак дает нам понять, какой ценой обошлась революция, какими потерями пришлось оплатить эту «великолепную хирургию».
«Доктор Живаго»
В 1940-е гг. Пастернак активно работал над переводами текстов Уильяма Шекспира, Иоганна Гёте, Фридриха Шиллера и других великих поэтов. Стихотворные переводы Бориса Леонидовича до сих пор считаются образцовыми. Переводы не только позволили Пастернаку заработать деньги, они ещё и вдохновили его на создание крупного художественного произведения с глубокими философскими подтекстами. В будущем Борис Леонидович напишет роман «Доктор Живаго», в котором ощущаются мотивы из «Фауста» и «Гамлета».
Во время Великой Отечественной войны Пастернак оказался в эвакуации в Чистополе. Там он написал стихотворения на военную тематику. Они не стали популярными, как лирические тексты Константина Симонова или Александра Твардовского, — сложность и метафоричность не позволяла пастернаковским стихам уйти в народ. Но именно свойственная Пастернаку сложность и сделала его уникальным поэтом.
После войны Пастернак занялся написанием крупного романа, в котором отразились взгляды писателя. Именно эта книга сыграла роковую роль в судьбе поэта. Десять лет Пастернак работал над романом «Доктор Живаго». До этой книги Борис Леонидович несколько раз брался писать прозаические тексты, но они оставались неоконченными.
В этой книге писатель смог через художественный мир выразить своё мировоззрение. Пастернак, показывая читателю жизненный путь поэта-врача Юрия Живаго, говорит нам о взглядах на христианство, любовь, судьбу России и творчество. Завершают роман прекрасные стихи, ознаменовавшие полный переход от сложности формы (футуризма) к сложности содержания (символизму).
Осенью 1958 года Пастернаку присудили Нобелевскую премию по литературе с формулировкой: «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа». До этого Нобелевскую премию из русских писателей получил только Иван Бунин. А кандидатуру Бориса Пастернака в 1958 году предложил французский писатель Альбер Камю. К слову, Пастернак мог выиграть премию с 1946 по 1950 года: он ежегодно числился в кандидатах в это время.
Получив телеграмму от секретаря Нобелевского комитета Андерса Эстерлинга, Пастернак ответил в Стокгольм такими словами: «Благодарен, рад, горд, смущен». Многие друзья писателя и деятели культуры уже начали поздравлять Пастернака. Однако писательский коллектив крайне негативно отнёсся к этой награде.
