Пример 1
Максим Горький написал свою пьесу “На дне” в девятисотые годы, во времена, когда в России был жесткий экономический кризис. Многие обнищали и скитались по стране. Люди опустились на самое “дно” жизни и не знали, как оттуда выбраться. Появляются ночлежки, превращенные сообразительными владельцами трущоб в места пребывания. Там собираются “бывшие” люди. Автор пишет эту пьесу дабы показать совсем иной слой населения.
Действие разворачивается в одном из темных подвалов с обветшалой обстановкой, там не было стульев, вместо них стояли обрубки деревьев, по всем стенам расположились нары, а посередине был грубо сколоченный стол. Здесь у каждого присутствующего своя история, которая и привела его сюда. Кому-то просто негде ночевать, кого-то выгнали из дома, а кто-то безбожно спивался. И все понимали, что жизнь их уже на дне, и не старались ничего изменить. Однако были здесь и те, кто наделся вырваться в другой мир, но как это сделать, они не знали. Однажды в ночлежке появился странник Лука, мужчина лет шестидесяти. Он старался заставить каждого поверить, что есть надежда на светлое будущее, что еще можно все изменить. Умирающей Анне он пообещал покой, Пеплу рассказывал о Сибири, а Актеру рассказал, что есть лечебница, помогающая избавиться от алкогольной зависимости. Однако все надежды рушатся, стоит Луке исчезнуть. Герои понимают, что рассказы старика были ложью, для того чтобы поддержать их. Клещу приходится продать инструменты, чтобы похоронить жену, он не знает, как жить дальше. Сатин, который был противником теории Луки, то есть выступал за “горькую правду”, говорит Актёру, что нет лечебниц, и тот кончает жизнь самоубийством. И выходит, что Лука наоборот подтолкнул всех еще дальше ко дну. Он хотел вроде бы, как лучше, вселял надежду. Однако после крушения надежд, они совсем потеряли веру, поняли, что ничего уже не изменится. Они снова потерпели поражение в борьбе за новую жизнь.
Горький, подводя итог пьесе говорит о том, что все беды героев от их несвободы. Они сами себя загоняют в рамки, не пытаются ничего изменить, а плывут по течению. Только человек, который свободен, может бороться за лучшую жизнь. И свобода эта заключается не только в физическом смысле, люди должны разрушить оковы, связывающие их мысли, поверить, что все возможно. Только по-настоящему свободные люди с силой характера смогут побороть все трудности и добиваться своих целей.
«Бывшие люди» в пьесе «На Дне»
Мечущиеся, растерянные, противоречивые, гибкие до бесхребетности, сами себя опровергающие, выхода не знающие и не видящие, они, по контрасту, лишь подчеркивают привлекательность слесаря Андрея Клеща, чья жизненная философия и правда сформированы и закалены трудом. Чья прямолинейность и последовательность отталкивают от него обитателей ночлежки, более склонных прислушиваться к вкрадчивым, успокаивающим разглагольствованиям странника Луки.
Еще один оппонент босяцкой философии хозяин ночлежки Костылев приговор ей выносит трудно опровержимый, с позиции крепко стоящего на земле человека.
К о с т ы л е в. Человек должен на одном месте жить. Нельзя, чтобы люди вроде тараканов жили… Куда кто хочет – туда и ползет… Человек должен определить себя к месту… а не путаться зря на земле…
Л у к а. А если которому – везде место?
К о с т ы л е в. Стало быть, он – бродяга… бесполезный человек.
«Бесполезный человек» – это и к Луке относится, чье странничество ничуть не лучше босячества. Что, кстати, понимают и другие персонажи. Барон, например, при первом знакомстве спрашивает: «Ты кто, кикимора?». Затем, обменявшись несколькими репликами с ним, и ответит на свой вопрос сам: «Шельма ты!». Еще категоричней оценивает нового постояльца волевая и властная Василиса.
В а с и л и с а. Ты кто такой?
Л у к а. Проходящий… странствующий…
В а с и л и с а. Прохожий… тоже! Говорил бы – проходимец… все ближе к правде-то…
Даже поверхностный анализ семантики этих словесных пар «кикимора – шельма», «прохожий – проходимец» дает представление об авторском отношении к своему герою. В создававшемся в 1928–1930 годах киносценарии «По пути на дно», который так и не был закончен, Горький успел представить прошлую жизнь и кривую нисхождения в социальное ничтожество только нескольких персонажей пьесы, в том числе и Луки. Там, в сценарии, Лука – сельский староста – скупил у помещика луга, и крестьяне на сходе понимают, что «теперь староста выжмет кровь из нас». Дело в том, что помещик отдавал луга в аренду сельской общине, а та по справедливости делила сенокосные угодья. Теперь же крестьянам придется иметь дело не с общиной, а с вышедшим из их же среды кулаком-мироедом, диктующим свои условия каждому отдельному хозяину. На совести сельского старосты Луки и еще один, даже два не менее тяжких греха. Он заставляет сожительствовать с ним жену зависимого от него молодого крестьянина, который, не выдержав позора, повесился.
Ему действительно было от чего на склоне лет прийти к раскаянию, к смирению, к проповеди добра и жалости – по сути лживой и лицемерной. И имя его говорит о многом в характере этого человека, если выстроить семантический ряд: Лука – лукавый – лукавство. Кстати, Васька Пепел в третьем действии прямо назвал его «старцем лукавым». Лука – тип характера, не имеющего каких-то твердых устоев; он – на все случаи жизни, «как мякиш для беззубых» (Сатин), «как пластырь для нарывов» (Барон). Он – всем подходит, всем хорош для тех, у кого натура безвольная, слабая или не устоявшаяся – Анне, Насте, Актеру, Татарину, с ними он угодлив, мягок, лицемерен, жалостлив. Другие же ему не по зубам, они-то его ставят чаще всего на место (Василиса, Костылев, Клещ); Лука двусмыслен или цинично откровенен с себе равными по беспринципности Бароном и Сатиным. Да и они чувствуют в нем родственную душу, приглашая выпить на деньги, бесчестно выигранные у Татарина.
И все-таки он взбаламутил сонно-пьяно-равнодушное болото ночлежки, «он, старая дрожжа, проквасил нам сожителей», как, то ли с восхищением, то ли с укоризной, говорит Сатин в четвертом действии. Лука-странник, словно лакмусовая бумажка, проявляет истинную сущность одних, покорившихся своей участи и довольствующихся словами жалости и утешения (Настя, Анна, Бубнов). Он же – катализатор мысли для других, отчаявшихся, но не утративших воли сопротивляться неблагоприятным обстоятельствам (Клещ, Пепел).
Четвертое действие пьесы по содержанию своему – спор вокруг личности Луки, который «исчез от полиции… яко дым от лица огня» (Барон), и, главным образом, вокруг той убаюкивающей лжи, что составляет суть его проповедничества. Спорадически спор этот возникает и раньше – во втором и третьем действиях, но там вопрошающие о правде ответы получают от самого апостола лжи внешне убедительные, во всяком случае, им нечего возразить.
П е п е л. Старик! Зачем ты все врешь?
Л у к а. Это в чем же вру-то я?
П е п е л. Во всем… На что?
Л у к а. …И чего тебе правда больно нужна… Подумай-ка! Она, правда-то, может, обух для тебя .
В третьем действии Бубнов, констатируя, что «любят врать люди», пытается понять почему.
Б у б н о в. Ну Настька – дело понятное! Она привыкла рожу себе подкрашивать… вот и душу хочет подкрасить… А другие – зачем? Вот – Лука, примерно… много он врет… и без всякой пользы для себя… Старик уж… Зачем бы ему?…
Л у к а. Человека приласкать – никогда не вредно… Жалеть людей надо…
Невдомек недоумевающему Бубнову, что вранье «без всякой пользы для себя» пострашнее будет лично корыстной лжи, такое вранье особенно привлекательно и трудно распознаваемо в истинной своей сути. Примечательно, как саморазоблачился Лука в разговорах с умирающей Анной, как у него концы с концами не сходятся. Вот он живописует, какие блаженства ожидают Анну, когда ее «призовут к Господу», как Господь распорядится отвести ее в рай. И уговаривает собеседницу: «Ты – с радостью помирай, без тревоги… Смерть, я те говорю, она нам – как мать малым детям…». Но извечный инстинкт жизни в последний, может, раз заговорил в Анне, она умоляюще как-то отвечает своему утешителю: «Ну… еще немножко… пожить бы… немножко! Коли там муки не будет… здесь можно потерпеть… можно!». А Лука, в раздражении, беспощадно холодно отвечает на эту предсмертную тоску, словно забыв об обещанных ей райских кущах на том свете: «Ничего там не будет!». Последняя реплика подтверждает, что он не верит в загробную жизнь и сознательно врет умирающей.
Не случайно даже в отравленной алкоголем памяти Актера после общения с Лукой всплыло любимое стихотворение, которое прежде он долго силился вспомнить. Потому любимое, что оно его примиряет с реальностями жизни, оправдывает бегство в мир иллюзий. Красиво врущий Лука вызвал из подсознания самого богемного обитателя дна эти строки: «Господа! Если к правде святой // Мир дорогу найти не сумеет, – // Честь безумцу, который навеет // Человечеству сон золотой». Такой вот сомнительной чести удостоен здесь «правдолюбец» странник Лука.
А отвечая Пеплу и Бубнову, он уходит от сути их вопрошания: чем станет правда для узнавшего ее, вредно ли приласкать человека, нужно ли жалеть людей – разве о том их вопросы! Лука иезуитски увертлив, что интуитивно, бессознательно чувствуют его собеседники. Далеко не случаен следующий диалог, подтекст его не случаен.
Исчерпав аргументы или вообще не находя их, потерпев поражение в словесных поединках, Лука предпочитает не настаивать на своем, а морализировать с чувством оскорбленной добродетели. Вот окончание вышеприведенного диалога его с Пеплом.
Л у к а. Ишь ты! А я думал – хорошо пою. Вот всегда так выходит: человек-то думает про себя – хорошо я делаю! Хвать – люди недовольны.
Внешне примирительным «Ишь ты!» и последующим моралите заканчивается большинство его словесных дуэлей с обитателями ночлежки. Но не дают они ответов, адекватных по прямоте и откровенности вопросам его оппонентов, – Лука «забалтывает» их. Барон и Сатин, претендующие на роль духовных лидеров в этом маргинальном обществе, живут бесчестно, они жулики, так сказать, по жизни и не скрывают этого. В сцене игры в карты во втором действии возмущающемуся Татарину, уличившему их в шулерстве, Сатин скажет, собирая карты: «Что мы – жулики, тебе известно. Стало быть, зачем играл?». А Лука – жулик от идеологии; он передергивает другие карты – и оттого его проповедь пострашнее будет.
Пример 2
Ночлежный дом — пристанище для людей, жизнь которых пошла под откос. Грязное, неуютное помещение, где нет места мечтам и планам на жизнь. У обитателей ночлежки всё самое важное в жизни уже произошло, у них нет будущего, они «бывшие люди». У них нет фамилий. У некоторых еще остались имена, у других — только прозвища. Актер: «Без имени — нет человека». Это ли не показатель абсолютной бесполезности таких людей для общества?
Судьбы одних героев кажутся логичными, других — невероятными. Васька Пепел — вор, сын вора. На мой взгляд, с детства обречен был на подобную жизнь. Актер пропил свой талант. Анна лежит при смерти, считает побои мужа причиной своих несчастий. Муж ее, Клещ, ждет, когда она скончается, чтоб освободиться от бремени и начать работать. Что ему сейчас мешает — неясно. Удивительной кажется история Барона. Он говорит, что всю жизнь «в башке стоит какой-то туман». Ему кажется, что на протяжении жизни он только переодевался: мундир дворянского института, свадебный фрак. Чему учился не помнит, зачем на скверной женился не знает. Казенные деньги растратил — переодели в арестантский халат. Глупо прожил жизнь. 24-летняя Настя рассказывает о своей жизни одну и ту же историю в разных вариациях, про трагичную любовь. Никто не верит ей, а ее эта ложь греет. Сатин был рубаха-парень, смешить людей любил. В тюрьму попал за убийство обидчика сестры. Сейчас он скептик и реалист, главный оппонент случайного странника, попавшего в ночлежку на денек.
Обычные повседневные перепалки перерастают в настоящие философские споры, как только на дно к «бывшим людям» спускается старик Лука. К каждому он относится с уважением, каждого жалеет, пытается утешить и подарить надежду на новую жизнь. Анну утешает тем, что после смерти она наконец отдохнет. Насте говорит, что любовь была, раз она так верит в это. Актеру рассказывает про клинику, в которой его вылечат от алкоголизма, и он сможет снова раскрыть свой талант. Ваську склоняет к женитьбе и новой жизни в Сибири, в «золотой стороне».
Сатин пытается спорить, считает, что «горькая правда» лучше «сладкой лжи». Никого не оставляют равнодушными эти разговоры. Актер загорается идеей, бросает пить, метет улицы для заработка. Васька уговаривает любимую Наташку бежать с ним от злой сестры. Но у «бывших людей» нет будущего. Анна умирает в смятении, силы воли Актера хватает на один день, а Васька совершает убийство. Дно опускается еще ниже. Лука исчезает, впрочем, как и надежда на лучшее.
